Унаги с маком или Змее-Week - Страница 70

У Нестора не было ресурсов — об этом он знал. Но тут вспомнил: идти ему, собственно, некуда…

Калитка за спиной хлопнула, до «Варяка» было быстрым шагом каких-то двадцать минут. На улице ждали. Из машины вышли два улыбчивых человека. Нестор думал о своем. Среагировал Наг.

Наг-анн выскользнул из нагалища и нанес удар. Нестор ощутил отдачу — не физически, как будто почувствовал зов проводника. Захотелось перевоплотиться, стать Нагом. И два улыбчивых человека перестали существовать.

В этот же момент Нестора окружили четверо. Они стояли спиной к Нестору, вся их немалая агрессия изливалась вовне. У обочины остановился недорогой корейский джип. Опустилось тонированное стекло. Засияло лицо Феи.

— Глупенький! Что стоишь, как не родной? Небось, в «Варяк»?

Нестор огляделся. Вокруг не было никого. Только он и девушки в джипе. Соня вышла с другой стороны, обошла машину и отворила дверь.

— Поехали! — подмигнула она.

— Там Семен Немирович вас ждет, — Нестор показал на калитку. — Ему нехорошо.

— Уже были, — успокоила Соня. — Все в порядке. Спит, нас отослал за ненадобностью.

«Сколько ж времени прошло?» — подумал Нестор, но послушно сел на заднее сидение. Соня пристроилась рядом. Между двумя девушками было некомфортно. Возникло желание, которое срочно нужно было реализовать. И далее последовала реализация. Стоит ли быть настолько пошлым, чтобы описывать произошедшее?

— Приехали, — сказала Соня, вытирая щеку подруге. — «Варяк» ждет.

Вместо главного в такой ситуации действия: поблагодарить своих спасительниц за своевременное появление (и не только) — Нестор почти бегом направился к знакомым дверям «Варяка» — здесь ли Наставник? Пребывает ли он в обычной «точке сборки»? Потом замедлил шаг. Побрел…

Вот сидит он, так радушен и всезнающ, все расскажет, все поставит на свои места. С ним тепло и хорошо, у него есть ответ на любой вопрос. Нестор никогда не был членом какого-нибудь клуба по интересам или секты, он вообще не видел семантических или лексических различий между клубами и сектами.

Одинаково неприятно было видеть буянящего футбольного болельщика или беснующегося свидетеля какого-то дня в экстазе своей веры. И не важно, в кого верит фанатично настроенный человек — в духа пустыни, в тэтана, в Спасителя, в Ктулху. Важно, что он к этой вере идет через посредника и что этот посредник также идет через посредника. Образуется колоссальная сеть, накинутая на человечество. И не нужно быть гением, чтобы увидеть, как тонкие, но прочные нити уходят не вверх — нет! — много чести! — в сторону, в какую-то иномерную, внечеловеческую сторону. И все эти нити сплетаются в канаты, а все канаты — в один толстенный трос.

Нестор вспомнил, как живописал этот «канатно-сетевой» образ однажды в разговоре с Ниной. Вот идут люди толпами. На какой-нибудь День всего и вся. Не знают они ни терапевтического воздействия веры, ни онтологического значения религии; они идут, влекомые нитями, канатами или липкой лентой, и стекаются в один мощный поток — Человечество. Жена тогда спросила, зачем ему мозг загораживать. И действительно — зачем?

Вот сейчас Нестор бредет в некое пивное заведение, навстречу с неким человеком, представляющим некую контору. А не являются ли все эти трепетные инсинуации лишь фикцией, не играют ли обе конторы (и еще десятки таких же контор) в одни ворота? И не стал ли он, Нестор Иванович, лишь — даже не мячом — травинкой на чужом поле?

81

«Не слишком ли я стал мнителен?» — сам себя укорил Нестор. Но тут же простил сам себя за этот грех. Легко ли человеку, простому, пусть и «талантливому и перспективному», вывернуть наизнанку собственный мир, перестать верить своим глазам, полностью переписать всю парадигму такой уютной системы жизненных координат? И не просто переписать и успокоиться, а ежедневно, ежечасно вносить в эту новую систему корректировки?

Даже не так. Нестору за последние три года пришлось открыть для себя, что в мире нет какой-либо устойчивой системы. Систем множество, все они пересекаются, наслаиваются друг на друга, противоречат друг другу, а порой и взаимоуничтожаются. И человек в этом доме Маурица Эшера блуждает по вывернутым лестницам, попадает в невозможные по геометрии и сути помещения, сам становится комнатой и макрокосмом, а потом прячется тараканом за плинтусом в очередной кухне со столом на потолке и стульями на стенах.

Легко ли было узнать, что реальный, конкретный, привычный мир Бытия, который можно воспринять на физическом уровне любым органом чувств — нереален, а иллюзорный, вымышленный, несуществующий для перцепций в традиционном понимании мир Небытия — реален?

Вот, например, эта квантовая социология, законы которой так часто приводит от случая к случаю Наставник. В чем ее суть?

Главное, что уяснил Нестор: процесс общения непрерывен. Даже находясь в одиночестве, человек продолжает пребывать в коммуникационной сети. Речь идет не только о возможном потреблении в этот момент массмедийного контента или о разговорах по каким угодно средствам связи. Хотя и о них тоже. Но в этот момент одиночества, как такового, нет. Речь идет даже не о каком-то полумифическом сопряжении с акашическими хрониками или о взаимодействии с антропосферой, иже ноосферой, в качестве активного, функционального элемента.

Коммуникация предполагает некий посыл, направляемый адресантом к адресату. Вербальный, невербальный — не суть. Знаки, жесты, символы — не важно. Художник с кистью или автор с пером, музыкант с инструментом или химик с пробиркой. Сновидение, шизофренический бред, бодрствование… Любой рукотворный предмет вне зависимости от присутствия или отсутствия наблюдателя. Это всегда послание, это всегда его прочтение.